Живи Верой 17. С точки зрения Торы, этот мир — зерно Будущего мира

В продолжении объяснения, данного Талмудом первой мишне главы «Хелек» (91а) сказано: «Сказал тот еретик Гвие бен Псиса: “Горе тем грешникам, кто утверждает, что мертвые оживут. Живые — умирают, а мертвые — оживут(То есть если даже живые умирают, то как могут ожить мертвые!?)!?” Ответил он ему: “Горе тем грешникам, кто утверждает, что мертвые не оживут. Тот, кого не было — живет, а тот, кто уже жил, — тем более!”[1]».

Здесь мы видим спор двух мировоззрений, бесконечно далеких друг от друга, настолько, что их адепты называют друг друга «грешниками». Еретик утверждает: «Во всем мире мы видим только одно движение: живые идут навстречу смерти». А Гвия бен Псиса отвечает ему: «Ты видишь каждый день, что рождаются люди: новая жизнь возникает из небытия, а тем более — из уже существующей жизни возникнет другая жизнь». Разница между двумя мировоззрениями в том, куда, согласно им, движется Творение: от жизни к смерти или от смерти к жизни.

Если рассмотреть вопрос глубже, конечно, станет очевидно, что жизнь возникает и движется навстречу своему завершению. С самого возникновения жизни ей положена граница, и она идет к завершению. Где в Творении мы можем увидеть намек на обратный процесс: на то, что мертвые оживут?.. Но именно в этом и заключается изменение восприятия, данное Торой.

С точки зрения истины, мы видим, как целые объекты формируются из маленького семени. Это верно и в отношении дерева, и в отношении образа человека, и в отношении всего животного и растительного мира. Для Будущего мира все существующее здесь — это только семя, и из понимания природы семени мы выводим правило: «То, чего не было, появилось, [значит] то, что уже жило, тем более будет жить снова».

То же различие, что мы видим между семенем и тем, что из него возникает, будет и после воскрешения: между нынешним человеком и восставшим из мертвых. То есть то, что мы сегодня считаем образом человека по отношению к будущему, не более чем капля семени, из которой возникает человек.

Талмуд в трактате «Брахот» (15б) говорит: «Что значит написанное: “Три вещи, которые [никогда] не насытятся: могила и утроба…” (Мишлей 30:15,16). Какая связь могилы с утробой!? Сказать тебе, что, как утроба “вносит и выносит”, так и могила “вносит и выносит”. Это ведь следует из принципа “тем более”: в утробу вносят скромно, а выносят с великим шумом. В могилу же вносят с шумом[2], тем более должны выносить из нее с шумом. Это ответ тем, кто утверждает, что воскрешение мертвых — не из Торы».

«Скромно» означает, что речь идет о чем-то неважном, о таком, что не стоит разговоров. Но то, что выходит из семени потом, — это целый человеческий образ, и его принимают с шумом. «В могилу вносят с шумом» — когда человек уходит туда как нечто важное, достойное траура. Таким образом, если из презренного семени выходит нечто столь важное, то тем более из него самого должно выйти что-то важное и великое.

Талмуд утверждает, что «воскрешение мертвых — из Торы» мы учим из того стиха Писания, где оно уподобляет могилу утробе. Если Тора смотрит на могилу как на утробу, значит, мы видим, что о воскрешении мертвых сказано в Торе.

Настоящая тема спора еретика с Гвией бен Псиса — является ли наше бытие здесь вершиной совершенства и концом пути, или же вся жизнь этого мира — только корень и семя для того, что будет потом. Еретик считает, что здесь находится окончательная форма бытия, и потому (с его точки зрения) он прав: все идет навстречу небытию.

Но Тора учит нас, что с самого начала мы должны смотреть на мир только как на корень того, чему предстоит возникнуть. С этой точки зрения, уже в самом мироздании мы видим процесс произрастания из семени целого нового творения. Этот взгляд стоит перевести дальше и увидеть, что и все это «целое» творение — только корень.

[1] То есть, если то, чего не было ранее, появляется и живет, разве то, что уже было и жило, не способно, тем более, ожить снова!?

[2] Оплакивающих.