Бесконечная цепь 23. Толкование Агады

Агада и наши мудрецы

Не все в Агаде можно рассматривать как притчи и метафоры. Многие из ее историй подтверждаются источниками, предшествующими Талмуду. В своей книге Иудейская война Иосиф Флавий рассказывает о многих чудесах, упомянутых в Агаде, например, о самозакрывающихся воротах Храмового двора, а его подсчет числа евреев, погибших во время первых трех дней тьмы в Египте, интересно сопоставить с комментариями Танхумы, знатока Агады, на Шмот 14. Многие факты из жизни патриархов, отраженные в Агаде, перечисляются Филоном Александрийским, философом, жившим примерно за тридцать лет до разрушения Второго Храма.

Некоторые комментаторы считают, что отдельные высказывания Агады следует принимать буквально; это особенно верно в отношении чудес, происходивших с нашими мудрецами. Вопрос о том, как соотносится восприятие реального и восприятие чудесного, выходит за рамки нашей книги. Достаточно сказать, что некоторые крупные комментаторы полностью отрицают идею «открытого чуда».

Большинство знатоков Агады прекрасно разбирались в Алахе, но некоторые из них, повидимому, занимались в основном именно Агадой. Титул «рабанан деагадата» — «раввины Агады» (Иерусалимский Талмуд, Маасрот 1:2) — относили прежде всего к таким представителям палестинских амораев, как р.Йонатан, р.Абба бар Каана, р.Танхума и другие. Р.Акива был выдающимся знатоком Агады, но при этом р.Элазар бен Азарья считал возможным увещевать его: «Зачем тебе Агада Перестань болтать и вернись к законам негайим и оалот» (Хагига 14а), что, впрочем, не означает, что учитель р.Акивы не одобрял изучение Агады или считал его делом второстепенным. Возможно, наши мудрецы противились широкому обучению Агаде, боясь, что люди неверно ее поймут. Р.Йоханан замечает: «Есть традиция, переданная мне отцом, — не учить Агаде вавилонянина и прохожего, ибо оба они невежды и неучи» (Иерусалимский Талмуд, Песахим 5:3).

Когда пришло время записать Устную Тору, некоторые мудрецы продолжали считать, что Агада должна остаться устной. Так, р.Йеошуа бен Леви (3 в.н.э.) говорит: «Всякий, кто запишет ее (Агаду), не имеет удела в будущем мире, и всякий, использующий запись для обучения, заслуживает изгнания из общины» (Иерусалимский Талмуд, Шабат 16:1). Р.Зейра считает запись Агады «деянием колдунов» (Иерусалимский Талмуд, Маасрот 3:4). Но есть и другая точка зрения. Такие мудрецы, как р.Йоханан и Реш Лакиш, считали, что необходимость сохранить Агаду перевешивает все другие соображения.

Правила толкования

Так же как у Алахи есть свой метод обоснования законов текстом Торы, так и у Агады существует система правил, увязывающих ее содержание с Танахом. Они известны как тридцать два правила р.Элиэзера бен р.Йосе Аглили (танай 2 в.н.э.). В основном они касаются Агады, но затрагивают и некоторые алахические вопросы. Направлены они не столько на извлечение новой информации из текста Танаха, сколько на отображение того факта, что Тора располагает тридцатью двумя способами выразить свое содержание. Не говоря об этих правилах прямо. Талмуд, однако, указывает, что р.Элиэзер является выдающимся толкователем Агады: «Где бы ты ни находил речи р.Элиэзера бен р.Йосе Аглили, преврати свое ухо в воронку» (Хулин 89а).

Первый известный нам источник, упоминающий об этих правилах — Сефер Акритот, труд по методологии агадической интерпретации, написанный р.Шимшоном бен Ицхаком Шиноном (12601330). Можно предположить, что эти правила первоначально были объединены в барайту, подобно герменевтическим принципам р. Ишмаэля. Они цитируются также в двух послеталмудических трудах: Мидраш Мишнат р.Элиэзера и Мидраш Агадоль на книгу Берешит. Оба источника приводят примеры применения правил р.Элиэзера в агадических толкованиях.

Как писал Рашба в своих комментариях на Брахот, мудрецы рассказывали истории, чтобы увлечь слушателей. Однако, несмотря на то, что эти истории были, безусловно, связаны с текстом Танаха, наши мудрецы избегали отношения к Танаху как к литературе, отношения, которое легко могло возникнуть у слушателей в такой ситуации. Они тщательно соблюдали даже расхождения между кри и ктив и ничего не утверждали без ссылок на источники. Они всегда давали понять, что преподанный ими этический урок уже содержался в тексте Торы и не является чемто абсолютно новым. Но при этом в своих уроках мудрецы заходили так далеко, что порой даже Всевышнего описывали в терминах телесности, вопреки основополагающему принципу иудаизма. Возможно, единственный способ понастоящему понять, как далеко они были готовы зайти, — взять и исследовать различия между Агадой и Алахой.

с разрешения издательства Швут Ами