Пакет благих намерений

После смерти отца Исраэль, Зеев и Ализа Штейн получили в наследство 40-тысячный долг, а также траурную неделю, которую им предстояло провести вместе в съемной квартире их ушедшего в Иной Мир родителя. Часто бывает, что семейные трагедии объединяют членов семьи, но смерть Штейна-старшего отклонялась от этого канона.

Исраэль и Зеев никогда не были близки, но хотя бы создавали видимость сердечных отношений. Однако за эту неделю траура они окончательно утеряли братскую связь, и ни их жёнам, ни Ализе никак не удавалось сломать выросшую между ними невидимую преграду.

Говорят, что время лечит. В этом случае оно не вылечило ничего: в течение трех десятков лет их отношения продолжали стоять на той же точке: отчуждения и молчания. Время от времени родственники и знакомые пробовали катализировать их воссоединение или хотя бы сближение, но безуспешно.

Одна из воюющих сторон в конце концов предприняла благородную попытку восстановить мир, и этому способствовал внутренний импульс. Исраэль обладал одной «привилегией»: в его иерусалимской квартире проходило заседание комитета жильцов. Комитет был наделен обязанностью следить за содержанием здания и собирать плату для финансирования ремонтных работ. На первый взгляд, это довольно прозаическая деятельность, но по уровню заряженности такие заседания комитета бывают подобны пороховой бочке. Заседания, проходящие в скромном доме Исраэля, строились по тому же принципу. Не проходило и нескольких минут, как кто-то начинал бунтовать, кто-то вспыхивал, кто-то обвинял, оскорбления нарастали крещендо в дисгармонию — в общем, сумасшедший дом.

Встав на стул, Исраэль серьезно призвал всех к спокойствию. В своей трехминутной лекции он рассказал внезапно притихшим жильцам о сути и утилитарной пользе мира, шалом. «Шалом — это одно из Имён Бога!» — завершил он, драматически повышая голос. — Так давайте же не будем позорить Его Святое Имя!»

Вдруг у него в голове как будто зажглась лампочка. «Не только благотворительность, хесед, начинается в стенах дома, но и мир, шалом, тоже должен начинаться дома», — размышлял озаренный Исраэль Штейн. — «Если он сейчас не предпримет никаких дипломатических шагов в сторону брата, — так говорил ему внутренний голос, — тогда он будет виноват в преступном лицемерии!» Но как? Тридцать лет неприязни укрепили, а не смягчили вражду между ним и Зеевом.

Не успел Исраэль придумать, что ему предпринять, как календарь предложил ему подходящую идею. Через 11 дней наступал Пурим, праздник благотворительности и дружбы. Переполненный братскими чувствами, Исраэль Штейн преодолел укоренившееся в нем презрение к брату и с любовью собрал для него мишлоах манот — пуримскую продуктовую посылку.

Девятилетнему сыну Исраэля Авнеру предстояло стать курьером, и отец убедил его в особой важности этого задания. Пурим бывает только раз в году, так что возможностью нужно было воспользоваться прямо сейчас. К тому моменту, что Авнер вышел из дома, ему было кристально ясно, что это самая важная доставка мишлоах манот в его жизни.

Естественно, этому заданию не было суждено исполниться без приключений. Выходя из автобуса, мальчик споткнулся о кирпичи, выброшенные с ближайшей стройки, и его бесценный груз полетел прямо в грязь. Авнер не знал, что делать. После строгого предупреждения отца для него было немыслимо вернуться домой с пакетом, полным осколков. Поэтому Авнер сделал то, что сделал бы на его месте всякий добросовестный девятилетний ребенок.

Он собрал содержимое мишлоах манот: покрытый грязью шоколад, покрытую шоколадом грязь, разбитые бутылки и вымокшие в вине печенья — в общем, комья грязи различной консистенции, и вернул все это обратно в то, что осталось от красивой упаковки. «К счастью, — подумал он, — наклейка с именем отправителя не пострадала». Как старательный маленький солдат, Авнер Штейн выполнил свою миссию.

Когда Зеев Штейн обнаружил пакет мусора, который отправил ему брат, он не углядел в этом пуримской шутки. Эта жалкая попытка примирения со стороны брата выглядела как провокация и он чувствовал себя обязанным ответить тем же. Самое безобидное из того мусора, который Зеев Штейн отправил своему брату, была уличная грязь.

Достаточно будет сказать, что Пурим в том году не был веселым ни для кого в семье Штейн.

* * *

Прошел год. Исраэля больше не посещали приступы сознательности и желания примириться с Зеевом. Более того, антипатия к брату только росла, и он не был уверен, что когда-либо сможет оправиться после обиды, когда на его жест дружбы пришел ответ в виде мешка с вонючим мусором.

«В этом году я не собираюсь посылать Зееву мишлоах манот!» — повторял Исраэль своим домашним. Само упоминание о приближающемся празднике вызывало у него болезненные ассоциации. Облегчение у него вызывало только принятое решение об ответном оскорблении, которое он непременно нанесет этому братцу-снобу!

Как и каждый Пурим, Авнер был в своей семье главным ответственным за раздачу пуримских посылок, мишлохей манот. На каждой посылке была наклейка с четко написанным адресом. На одной аккуратно запакованной коробке было написано, что ее надо доставить на улицу Сороцкин, дом 51.

По ошибке ли, а может быть, под влиянием подсознательного нежелания идти слишком далеко, но, в любом случае, очевидно, что по воле Провидения, Авнер постучал в дверь на втором этаже по адресу: улица Сороцкин, дом 15. Дверь квартиры ему почему-то показалась смутно знакомой.

Дверь отворилась, и Авнер в ужасе застыл на месте: там стоял дядя Зеев и смотрел на него. Авнер быстро перебрал варианты: он мог убежать, мог признаться, что пришел по ошибке, а мог сделать вид, что ему нужно в туалет. Но вместо этого он просто сказал: «Это вам» — и протянул дяде коробку. Затем он хотел было поскорее сбежать, но Зеев сорвал этот план, закрыв дверь и велев ему подождать.

Чтобы брат ему снова присылал свои гадкие «подарочки», а его посыльный уходил безнаказанно?! Да не бывать этому! Дрожащими пальцами Зеев открыл коробку, и его зрачки расширились. Он тщательно изучил каждый предмет в поисках ловушки. Посмотрел на нервничающего мальчика в прихожей. И попросил его подождать еще минутку.

Зеев взял огромный подарочный пакет, наполнил его самыми лучшими лакомствами, которые были в доме, вложил в пакет написанную тут же записку и передал пакет племяннику:

— Отнеси это домой, — сказал он. — И можешь по дороге угощаться.

* * *

Когда Авнер дотащился до дома с огромным мишлоах манот, все в доме побросали свои дела, чтобы изучить трофей. Пакет был практически с него ростом, и чего там только не было. Вино, виноградный сок, шерри бренди, банановый ликер, Амаретто и три банки пива стояли на дне. Середина пакета была заполнена «ушами Амана» и прочей выпечкой, а наверху лежали самые дорогие и изысканные конфеты.

Этот мишлоах манот явно стоил кругленькую сумму, и Штейнам, конечно, было очень любопытно узнать, кто был добрый даритель сего. Но Авнер молчал. Сначала они решили, что этот огромный подарок был от кого-то, кто им был должен денег или не вернул какую-то взятую взаймы вещь — и так пытался оправдаться. Но они не знали никого, кто был бы должен им так много. Вскоре, правда, рассуждениям и догадкам пришел конец — потому что внутри они нашли следующую записку:

Дорогой Исраэль,
С благодарностью и наилучшими пожеланиями — в этот Пурим и до конца наших дней.

Зеев

Исраэль онемел. Он читал и перечитывал записку и был, несомненно, очень тронут, но одно слово из записки брата его пугало. Что значит — «с благодарностью»?

Он взял Авнера за руку и повел его на балкон — допрашивать.

— Как ты получил этот мишлоах манот?

Авнер переминался с ноги на ногу и пытался что-то на ходу сочинить, но отец его видел насквозь. В конце концов, мальчик во всем признался: и в ошибке, совершенной сегодня, и в том, что произошло в прошлом году.

Исраэль несколько секунд подумал и пришел к логическому заключению: «Если добрая воля, проявленная в этом году, была непреднамеренной, тогда, возможно, непреднамеренной была и вся наша вражда». Осознание этого сделало Пурим для всего семейства Штейн поистине веселым!

Перевод: Б. Эскин

Книги р. Ханоха Теллера можно купить в магазине Толдот здесь и здесь.