Катастрофа и вера

Поезда, сапоги и собаки… с этими тремя вещами ассоциируется детство для р. Исраэля Меира Лау.

Даже закрыв глаза, он не может от них избавиться. Он слышит жалобный непрерывающийся детский плач, побои и визги солдат гестапо и оскалённые клыки собак, стоящих рядом с ними. Видит отбор людей, снова и снова вопиющие от ужаса еврейские глаза, окровавленные лица отцов, которые пытались защитить своих детей. Слышит крики «шнел, шнел» (быстро), собачий лай, детский плач «мамэ, татэ» и стон матерей.

— Моё первое воспоминание? — спрашивает рав Лау, пытаясь заглушить лай собак, отдалить картину немецких сапог и заглушить шум поездов, — Первое воспоминание — это образ моего отца. Это та фотография, которая сопровождает меня, где бы я не находился, это детское воспоминание, которое навечно отпечатано в моём сознании.

Исраэль Меир Лау, будущий Главный раввин Израиля,
в день освобождения из Бухенвальда.
Фото: USHMM, collections.ushmm.org/search/catalog/pa1089081

Я, маленький мальчик в возрасте пяти лет и четырёх месяцев, небольшого роста и с испуганным взглядом, поднимаю голову высоко-высоко, чтобы увидеть папу, с его большой бородой и в чёрном раввинском костюме; он стоит в центре участка недалеко от Большой Синагоги в Петракове, окруженный евреями. Вдруг подходит к нему солдат гестапо и вытащив резиновую дубинку, ударяет отца со всей силы по спине. Отец от силы удара нагибается вперёд, но через долю секунды выпрямляется, отходит назад и возвращается на то место, где находился до удара. Я вижу, как папа изо всех сил старается сохранить равновесие и не упасть к ногам немецкого солдата, чтобы не задеть моральных чувств евреев города. Папа пытается подбодрить евреев и вот на него обрушивается ещё один удар, а за ним ещё и ещё…

Эта картина выгравирована в моей памяти из-за того, что я своими глазами видел страшное унижение. Ребёнок, который отождествляет образ своего отца с героем, не способен смотреть, как его унижают. И даже сегодня, оглядываясь назад, на те 6 страшных лет войны, я понимаю, что самая страшная вещь, которую пришлось пережить во время катастрофы, была не голод, не холод и не побои, а страшное унижение. Когда ребёнок видит отца, избиваемого дубинкой и сапогами с гвоздями офицером гестапо, напуганного до смерти его собаками, почти падающего и униженного перед всеми — он несёт с собой эту страшную картину.

С другой стороны, я создал в моём сознании и другое воспоминание: ту секунду, когда папа большими духовными силами удержался от падения, выпрямился и не взмолил немецкого офицера о пощаде. Эта картина ещё раз показывает его духовную силу.

Несмотря на наши многочисленные просьбы, р. Лау отказался написать свою биографию. Его книга «не поднимай руки на мальчика», которая вышла в издании газеты «Едиот Ахронот», не является автобиографией в прямом смысле слова. В ней невозможно прочитать о сорока четырёх годах службы в рабануте, а только воспоминания о катастрофе с личной точки зрения, о выходе из огненного ада и возведении дома в Эрец — Исраэль.

Катастрофа и вера

Ежегодно раввин Исраэль-Меир Лау проводит «марш жизни», в котором принимают участие восемнадцать тысяч человек.

— Из опыта прошедших лет мне ясно, что люди, которые приехали на этот марш из разных стран мира, возвращаются с него намного более израильтянами, а израильтяне — более евреями», — говорит р. Лау.

Вопрос: На протяжении долгих лет высказывается претензия, что ортодоксальное еврейство «убегает» от темы катастрофы, потому что, ему трудно справиться со сложными вопросами…

Отвечает р. Лау: — Здесь существует совокупность причин или точнее их составляющих. Часть людей ощущает неудобство с тем фактом, что не все перенесли катастрофу, и не было возможности убежать с тех страшных мест. Это больная проблема, даже если объясняют сокрытием лица Всевышнего. Такое объяснение бедиавад, а не лекатхила. Очень, очень трудно с этим справиться, поэтому и убегают от ответа.

И тогда есть ещё одна важная тема: Вопрос «это Тора, и это награда за выполнение её заповедей?» — Чем виноваты праведники и маленькие дети, погибшие в огнях Катастрофы?

Моше рабейну пытался найти ответ на этот вопрос на примере судьбы раби Акивы. Пророк Ирмиягу спросил «Почему грешники преуспевают в своих делах?» Пророк Хаввакук удивлялся «Почему молчишь Ты, когда грешник “проглатывает” праведника?». Царь Давид говорит в Псалмах, что почти сошёл с тропы веры из-за того, что сказано «грешник — хорошо ему…». Йов после всех посланных ему страданий и испытаний спрашивает: «Почему?».

Я уже говорил, что в детстве у меня не было трещин в вере, потому что я просто не знал, что нужно верить, но в голове постоянно витало польское слово «Лачиго?» — почему? Что мы сделали вам, что вы так топчете наши души? Какой большой грех мы совершили, что нам полагается такое наказание? Я спрашивал «скажи, за что наказываешь меня?» «где написано обвинение?»

Ответа у меня нет. Ни тогда, ни теперь. Будущие поколения, может быть, смогут понять. Как объясняет Хатам Софер на вопрос Моше «покажи нам пути твои»: объясняет Гемара, что «Всевышний отвечает, что только сзади сможете увидеть меня, но не лицо моё». Говорит Хатам Софер, что человеческий взгляд и понимание очень ограничено. Только сзади сможете увидеть меня, только через годы, оглянувшись назад, можно будет понять, но лица моего не увидите — во время происшествия событий не сможете понять. Мы всё ещё очень близки к этой теме. Всё то время, пока люди с выжженными номерами находятся среди нас, эти вопросы продолжают быть колющими. У верующего человека есть ответ: «нет подобного Б-гу и порой невозможно Его понять».

Вопрос: Катастрофа по-разному изменила многих людей. Каждый вынес из неё что-то и стал кем-то другим. Что вы взяли для себя из этого страшного периода?

Я рад, что вы воспользовались выражением «взять что-то для себя». В прошлом я слышал выражение «пропустить катастрофу в сознание людей», и ужасался от сказанного. Что значит пропустить в сознание? С помощью чего? Железа? Взорвать какую-то стену? Я не понимаю.

Прежде всего, я, спасшийся от Катастрофы, думаю, что каждый из нас, кому удалось выжить, должен задаться вопросом, за что я заслужил выжить, в то время, как другие не выжили? Может быть, у меня есть какое-то предназначение, какая-то функция? Может быть, я должен что-то сделать?

Ещё один важный вывод из этого, что много разных мыслей есть у человека, но случается только то, что задумал Всевышний (человек предполагает, а Б-г располагает) — пытались уничтожить нас, стереть с лица земли и вот еврейский народ жив. Много страданий и испытаний, но мы живы. Программы таких организаций как СС и СР, гестапо и инквизиция не смогли уничтожить ту маленькую овечку, которая выжила несмотря на нападения 70 волков.

У меня также есть вывод по поводу местоположения Эрец Исраэль. Это название я впервые услышал в Бухенвальде, и с тех пор постоянно его повторял. Я не историк, и не философ и я не знаю, что бы было, если бы провозгласили государство Израиль на 10 лет раньше, т. к. неисповедимы пути Всевышнего, но тот, кто и сегодня продолжает верить в благосклонность народов по отношению к евреям, не знает продолжения пасука «милость народов обманчива». Они хорошо к нам относятся пока мы им нужны, но еврей должен идти домой и не менять изгнание на изгнание.

Вопрос: Антисемитизм в наше время похож на антисемитизм перед катастрофой?

Выражения похожи, отравленная атмосфера тоже, похожи даже карикатуры в газетах.

Вопрос: Рав думает, что может опять вспыхнуть катастрофа?

Я очень боюсь, что да.

Вопрос: Снова попытаются нападать на детей с собаками, сапогами и поездами?

Я думаю, что да. Говорят, что ненависть она из-за арабо-израильского конфликта. Это просто повод, как любой другой. Евреи в Германии говорили, что польских евреев ненавидят из-за того, что они другие. Что случилось? Уподобились неевреям, и именно из Германии вышла та убийственная ненависть, которой не знали прежде. Иногда поводом является, что мы другие, иногда такие же, иногда, что у нас нет государства, а сегодня, что оно у нас есть. Всё это только поводы. В последние годы книга «Майн камп» снова превратилась в бестселлер, разрушают еврейские кладбища. Всё также, как и было тогда.