Темы: Имя, Провидение, Милосердие, Молитва, Шахарит, Рассказы, Батшева Эскин
Браха выскочила за дверь и лихорадочно начала тыкать ключом в замочную скважину, одновременно пытаясь другой рукой застегнуть пальто и надеть шарф. С остервенением закрутив его на шее неудобным узлом, она с третьей попытки справилась с замком и ринулась к станции метро, чуть не сбив с ног соседку, спокойно выплывающую из дома в аккуратном наряде и уложенном парике.
«Да, у нее-то, наверное, никогда не бывает такого утра… Довид отправился на работу прямо из синагоги, не заходя домой, — у него какая-то важная встреча… Как одной можно справиться со всем этим, если младенец просыпался шесть раз за ночь, и голова гудит, как старый колокол? Интересно, у соседки тоже одна дочка требует именно ту юбку, которая сейчас в стирке, пока другая методично рассыпает корнфлекс по углам кухни, кормя только ей видимых цыплят? А ее погодки тоже начинают драку, едва открыв глаза, и не прекращают ее, пока не погрузишь их в подвозку? Вообще, есть еще другие еврейские женщины на свете, которые вылетают из дома в последнюю секунду, даже не успев помолиться Шахарит?..»
Браха продолжала себя жалеть, ругать и снова жалеть, подбегая к метро, спускаясь по эскалатору и запрыгивая в вагон. Усевшись на свободное место, она наконец ослабила душивший её узел шарфа, вынула из сумки сидур и начала читать Шахарит.
Браха была погружена в молитву и не видела, как в вагон входят люди, выходят из него, кто-то садится, кто-то встает… Она не видела, как на очередной станции в поезд вошел кто-то высокий и грузный и уселся прямо на пол у двери. Она не заметила его рваной футболки с угрожающей надписью и какими-то черными стрелами, длинных четырехугольных серег в ушах, бесформенных штанов с разнообразными застарелыми пятнами, мутных глаз, глядящих тяжело и угрюмо.
Только когда человек поднялся на ноги, переместился от дверей и снова сел на пол, но теперь прямо напротив нее — только тогда она, охватив коротким взглядом поверх сидура его огромную фигуру, почувствовала, что от человека волнами исходит однозначный сигнал: «опасность!» Браха с рождения жила в Нью-Йорке и прекрасно знала, на что способны такие типы в грязных штанах и футболках со стрелами.
Молитва Брахи теперь уже была не жалобой на свою несчастную жизнь, где муж от нее сбегает на работу, дети кричат и не слушаются, а начальник снижает зарплату за опоздания. Молитва стала неистовой мольбой о спасении. «Вс-вышний, пожалуйста, пусть он отойдет от меня, пусть выйдет из поезда, мне страшно, прошу Тебя…» И вдруг:
— Извините, мисс…
Браха внутренне вздрогнула, но не оторвалась от своего сидура. У страшного человека голос был низкий и глубокий — но не слишком грубый. Он повторил:
— Извините, мисс…
Браха еще пыталась продолжать молитву, но строчки прыгали перед глазами, а человек всё не уходил.
— Простите, мисс, что вы читаете? Это Псалмы?
Браха подняла голову и кивнула. Она и правда сейчас читала «Псукей де-Зимра», которые состояли, в том числе, из Псалмов. Глаза у человека были прозрачно-голубые и смотрели беззлобно.
— Пожалуйста, мисс, помолитесь за меня тоже…
Можно было ожидать от этого чудовища чего угодно, но только не просьбы о молитве. Она была ошарашена, и вопрос сам сорвался у нее с языка:
— Как ваше имя?
— Как моё имя? — человек, казалось, задумался, припоминая что-то, даже начал хлопать себя по карманам. «Не ножик ли он сейчас вытащит?» — пронеслось в голове у Брахи, а тот бросил проверку карманов и повторил тихо, с сомнением:
— Как моё имя?.. — Помолчал, закрыв глаза, а потом добавил, уже громче, так что несколько человек, которые до этого делали вид, что ничего не слышат, обернулись в их сторону:
— Моё имя… Йосеф бен Мирьям.
Браха обмерла, и сидур задрожал у нее в руках. Она смотрела в глаза этому человеку: опустившемуся, навевающему на окружающих ужас человеку по имени Йосеф, которого родила неведомая Мирьям, что уже давно все слезы выплакала по своему непутевому сыну. Да и жива ли она сейчас?..
— Конечно, я помолюсь за вас, Йосеф, — сказала Браха, не отводя глаз.
Под ее взглядом Йосеф поднялся с пола, пробормотал: «Спасибо, мисс, большое спасибо, пусть Б-г вас благословит», — вышел из вагона и без всякой цели побрел по перрону, тяжело переставляя грузные ноги в пыльных штанах.
Минуту Браха сидела неподвижно, только слезы капали на потрепанные страницы молитвенника. Потом она очнулась, провела ладонью по страницам, смахивая с них влагу. Пальцы скользнули по знакомым словам: «Счастлив тот, кому Бог Яакова в помощь и чья надежда на Господа, Бога его…»
Браха легко улыбнулась сидуру, вытерла глаза и продолжила свою молитву. Теперь уже все в ней было иначе. Ведь было так ясно, зачем Довид ушел на работу рано, зачем малыш просыпался шесть раз за ночь, зачем Това кормила невидимых цыплят, а Сима требовала сиреневую юбку.
Все это было для того, чтобы Браха вышла не в свое обычное время из дома, а опоздала — и попала именно в этот поезд, именно в этот последний вагон, где Йосеф бен Мирьям должен был повстречать ту, которая помолится — так искренне, с таким настроем и с такой верой — о том, чтобы этот Йосеф, и другие — Аароны, Яковы, Эфраимы, которые бродят бесцельно по миру, — вспомнили свои имена и имена своих матерей. Вспомнили и вернулись к Тому, Кто их всегда ждет.
Рав Реувен Пятигорский,
из цикла «О нашем, еврейском»
14% взрослого еврейского населения Израиля определяют себя как «строго соблюдающие»
Барух Фельдман
Ежегодно в дни Песаха и Суккота тысячи представителей древнего рода коэнов закутываются в талиты и произносят благословение ко всему еврейскому народу
Редакция Толдот
Раввин Менахем-Мендл Тауб, юность которого прошла в гитлеровских концлагерях, считает, что память о павших должна нести практический смысл. В эти дни он работает над проектом первого в мире религиозного музея Катастрофы. Год тому назад адмор по приглашению рава Бенциона Зильбера выступал на ежегодном ханукальном вечере «Толдот Йешурун».
Йегуда Авнер
Рав Шломо Лоренц,
из цикла «В кругу великих»
Избранные главы из книги
Исраэль Бен Давид
Страсти вокруг того, можно или нет продавать свинину в израильских городах кипели долго — больше пяти лет.
Рабби Н. Новик
Из книги «Пророчества Торы: Израиль сегодня и завтра»
Рав Элияу Ки-Тов,
из цикла «Книга нашего наследия»
В ходе Шестидневной войны исторический Иерусалим — Старый город и Храмовая гора — оказались под контролем евреев. Впервые за долгое время…
Неизвестный автор
«Настоящая справка выдана Марку Львовичу и Фаине Саввичне Левиным в том, что их сын Леонид подвергся обрезанию в ходе спецоперации по защите государственных интересов Советского Союза».
Рав Моше Пантелят
Поколения приходят, поколения уходят, а антисемитизм остается, явление почти столь же древнее, как и сам еврейский народ, явление столь же любопытное и столь же удивительное, как и само существование еврейского народа. В древности и в средние века антисемитизм выступал, в основном, как проявление религиозной нетерпимости, в особенности это бросалось в глаза в европейских христианских странах.
Редакция Толдот
Запрещал посещать Храмовую гору и родоначальник религиозного сионизма — рав Авраам Ицхак а-Коэн Кук, первый Главный раввин Земли Израиля
Рав Ицхак Зильберштейн
По всем прогнозам, Израиль должен был быть стерт с лица земли во время самой первой войны. Тем не менее, еврейское государство продолжило существовать, одерживая победы над превосходящими своей численностью армиями арабских стран. Как такое происходит?