Темы: Антисемитизм, Еврейская история, Кровавый навет, Батшева Эскин
В одной статье, которая рассказывала о самом раннем из существующих частных писем на языке идиш, было примерно такое предисловие: «Хотите доказательств тому, что ничто на свете не меняется? И что во все времена матери упрекают сыновей в том, что они слишком редко им пишут? — Вот, почитайте письмо, написанное в середине 1560-х годов…»
Да, действительно, в переписке матери и сына, обнаруженной, среди прочих сокровищ, в Каирской гнизе, много такого, что не изменилось с тех пор. Рахель Зусман, живущая в Иерусалиме, пишет своему сыну Моше в Египет о том, как она скучает, о том, как ухудшилось ее финансовое положение после смерти мужа, — и просит привезти ей ячменя и ткани для постельного белья.
Но это вовсе не самая ранняя из известных частных переписок на идиш. Самое раннее письмо было отправлено в 1476-м году, и беспокойство написавшей его женщины связано не с недостатком ячменя или тканей — а с опасением за жизнь своих близких.
Ведь речь идет об одном из крупнейших кровавых наветов на евреев в Европе, когда в итальянском городе Тренто в марте 1475-го года пропал двухлетний христианский мальчик по имени Симон. Глав местной еврейской общины обвинили в похищении ребенка и в ритуальном убийстве.
В маленькой еврейской общине Тренто было всего три семейства — все они, вместе с детьми, женами и гостями, приехавшими на праздник Песах из соседних городов, были арестованы. Под пытками их вынудили признаться в том, что требовалось «следствию», а потом сожгли заживо.
История, написанная на основе «показаний» евреев и якобы других свидетельств, стала впоследствии чрезвычайно популярной в городах Южной Германии и Северной Италии. Содержание судебных протоколов было переложено в рассказы, песни и листовки. Как раз за несколько лет до этого в Европе начали использовать гутенберговские печатные станки, так что вскоре этот фольклор стал тиражироваться настолько рьяно, что на протяжении пяти веков не было в Европе христианина, не знакомого с «пасхальными традициями евреев». Пять веков — это не преувеличение: Симона официально перестали считать святым только в 1969-м году!
Ну а что же евреи? Каково им было жить в этой ненависти, в постоянном страхе за свою жизнь? Об этом не написано ни в святцах, ни в материалах судебного дела. Но самая ранняя из известных ученым на сегодняшний день переписка на языке идиш, датированная 1476-м годом, дает нам возможность прикоснуться к тому, какими чувствами, мыслями, опасениями, беспокойствами и надеждами жили евреи Европы в те страшные годы.
До истории в Тренто Италия не знала кровавых наветов. Евреи Италии видели в кровавых наветах чисто германское явление — для них это было то, что наговаривали на евреев немцы. После кровавого навета в Тренто ненависть и жестокость к евреям воспылала в Венето, в Ломбардии, в Тироле, в Виченце, где за обвинениями в ритуальных убийствах следовали расправы над евреями. В Виченце в 1479-м году евреям запретили одалживать деньги в рост, а в 1486-м — изгнали из города. В самом Тренто евреям не разрешалось селиться вплоть до XVIII века.
Навет в Тренто оставил свой след и в еврейской литературе. Рабби Шломо Леви из Вероны написал плач о погибших в Тренто, а раби Йосеф а-Коэн включил описание навета в свою книгу «Эмек а-баха» («Долина плача»).
Мы же просто вчитаемся в скромные строки писем, написанных весной 1476-го года. Вот перед нами письмо еврея, про которого нам почти ничего неизвестно, кроме его имени, города рождения и того, что он писал на языке идиш.
Мордехай Гупрехт пишет письмо матери своей жены Эллан в город Новару: «… К большому горю, мы услышали плохие вести, посланные нам за наши грехи, которые пришли из Регенсбурга. За наши прегрешения, они арестовали там евреев, сговорились против них и ложно обвинили их в крови тридцати. Помоги Вс-вышний, да будет Его Имя благословенно, в Своей милости, спасти нас от таких обвинения повсюду. Помоги им с любовью, амен…»
Что это за «кровь тридцати», в которой обвинили евреев Регенсбурга — этот несложный шифр поймет всякий, кто знает, как на итальянский переводится числительное «30» — trenta. Череда кровавых наветов, начавшаяся в Тренто, переместилась в Германию, где в Регенсбурге в апреле 1476-го года по ложному обвинению были арестованы 17 евреев.
Дальше Мордехай пишет о финансовых делах, других новостях, а ближе к концу своего послания вставляет такую фразу: «Я не знаю, что стало с невесткой Моше Хефеца, которая крестилась — из-за прегрешений наших…». По-видимому, здесь речь идет о жительнице Тренто, которая между смертью и крещением выбрала последнее…
А вот другое письмо, тому же адресату — Элане, и тоже на идише, пишет и передает его с той же оказией жена Мордехая Гумпрехта, Гейлен: «Дорогая моя мама, дурные вести дошли до нас из Павии. Вс-вышний милосерден и поможет Своему несчастному народу и евреям Регенсбурга, которые пострадали — за наши разнообразные прегрешения — от этой лжи. С тех пор как я услышала об этих ужасных вестях, у меня болит сердце, и я совсем потеряла сон… Пусть Вс-вышний даст вам благополучия и здоровья — это мольба вашей дочери Гейлен, которая так несчастна из-за этих вестей…»
Мы видим, как Мордехай в своем письме сдержан и как Гейлен не может скрыть своих переживаний — ведь Новара, город ее любимых родителей, — это совсем недалеко от Павии, где в дни Песаха 1476-го года двух евреев — Моше и Якова — обвинили в убийстве пятилетнего христианского мальчика и арестовали. На тот момент, когда Гейлен писала свое письмо, не было известно, что станет с этими евреями. К счастью, примерно через год их освободили из тюрьмы.
Опасения Гейлен по поводу здоровья и благополучия ее семьи были небеспочвенны. Волна ненависти докатилась до Новары очень скоро. 14 апреля 1476 герцог Милана получил донесение о «признании» одного из фигурантов дела об убийстве Симона в Тренто в том, что ранее он был участником другого ритуального убийства — в Новаре.
***
В какой-то мере автор статьи, процитированной мною в начале, прав: действительно, мало что меняется на свете. И если бы дело было только в том, что матери всегда упрекают сыновей за то, что те редко им пишут…
Да, как в старинных письмах, так и в современных электронных сообщениях люди всех национальностей делятся друг с другом семейными новостями, рассказывают о болезнях, о рождении детей, обсуждают денежные вопросы — это общие для всех темы. И только у евреев на протяжении сотен лет ко всем обычным волнениям прибавляется дополнительная причина для тревог: кровавый навет, принимающий разные формы.
1000 лет назад, 500 лет назад, 100 лет назад или сегодня; будь то пропавший ребенок, чума, война, поставки оружия, голод, негодное правительство, грипп, анекдотическое отсутствие воды в кране — каждый еврей догадывается, что между обнаружением проблемы и обвинением в ее истоке евреев или Израиль пройдет совсем немного времени.
Учат нас наши мудрецы, что когда мы смотрим на действие сил зла в мире, мы должны понимать, что они являются обратной стороной, симметричным отображением, действия сил добра. Кровавые наветы — это не только настоящие слезы, и кровь, и боль сотен евреев во всем мире, не только извечная ненависть Эсава к Якову.
Кровавые наветы, преследующие нас веками, являются для нас манифестацией особой роли Израиля — ведь через него, через нас, распространяется в мире Б-жественная воля и вселенское благо — сверх нашего понимания и сверх уровня рационального восприятия, точно так же как, иррационально и алогично, действуют против евреев силы зла.
Рав Реувен Пятигорский,
из цикла «О нашем, еврейском»
14% взрослого еврейского населения Израиля определяют себя как «строго соблюдающие»
Барух Фельдман
Ежегодно в дни Песаха и Суккота тысячи представителей древнего рода коэнов закутываются в талиты и произносят благословение ко всему еврейскому народу
Редакция Толдот
Раввин Менахем-Мендл Тауб, юность которого прошла в гитлеровских концлагерях, считает, что память о павших должна нести практический смысл. В эти дни он работает над проектом первого в мире религиозного музея Катастрофы. Год тому назад адмор по приглашению рава Бенциона Зильбера выступал на ежегодном ханукальном вечере «Толдот Йешурун».
Йегуда Авнер
Рав Шломо Лоренц,
из цикла «В кругу великих»
Избранные главы из книги
Исраэль Бен Давид
Страсти вокруг того, можно или нет продавать свинину в израильских городах кипели долго — больше пяти лет.
Рабби Н. Новик
Из книги «Пророчества Торы: Израиль сегодня и завтра»
Рав Элияу Ки-Тов,
из цикла «Книга нашего наследия»
В ходе Шестидневной войны исторический Иерусалим — Старый город и Храмовая гора — оказались под контролем евреев. Впервые за долгое время…
Неизвестный автор
«Настоящая справка выдана Марку Львовичу и Фаине Саввичне Левиным в том, что их сын Леонид подвергся обрезанию в ходе спецоперации по защите государственных интересов Советского Союза».
Рав Моше Пантелят
Поколения приходят, поколения уходят, а антисемитизм остается, явление почти столь же древнее, как и сам еврейский народ, явление столь же любопытное и столь же удивительное, как и само существование еврейского народа. В древности и в средние века антисемитизм выступал, в основном, как проявление религиозной нетерпимости, в особенности это бросалось в глаза в европейских христианских странах.
Редакция Толдот
Запрещал посещать Храмовую гору и родоначальник религиозного сионизма — рав Авраам Ицхак а-Коэн Кук, первый Главный раввин Земли Израиля
Рав Ицхак Зильберштейн
По всем прогнозам, Израиль должен был быть стерт с лица земли во время самой первой войны. Тем не менее, еврейское государство продолжило существовать, одерживая победы над превосходящими своей численностью армиями арабских стран. Как такое происходит?