Мой Хеврон 12. Реакция на самооборону

События, произошедшие в Хевроне в Пурим, имели самые разнообразные последствия.

Прежде всего у нас, в Кирьят-Арба. Ее жители были горды, что могут защитить себя сами. Но были и такие, что имели иное мнение, — прежде всего известный, всеми уважаемый наш адвокат Эльяким Гаэцни. Он сразу же обвинил во всем нас. Не знаю, из каких источников к нему поступала информация, но он откровенно заявил, что меня следует отдать под суд. И — напророчил. В конце концов меня действительно отдали под суд. Но тогда никто этого не предполагал, кроме Гаэцни.

Спустя месяца два нас с Элиэзером вызвали в полицию. Существенных обвинений не предъявили. К суду был привлечен рав Левингер. Собственно говоря, судить можно было всех жителей Кирьят-Арба, которые «взяли закон в свои руки».

Чтобы поподробнее выяснить, как происходили события, к нам приезжал депутат Кнессета Йосеф Сарид — Йоси, как он любит себя называть. В Кирьят-Арба он не заезжал, а побывал только в Хевроне. Там он выяснил, будто трое поселенцев «непозволительно» вели себя по отношению к арабам Хеврона. Относительно меня Сарид заявил, что уверен в моей причастности ко всему происшедшему, но арабы, мол, боятся свидетельствовать против меня.

В ответ я написал ему открытое письмо. Оно было напечатано у нас в «Йедионе». Позже журналист Йегуда Литани многое использовал из него в своих публикациях в газете «Га-Арец».

Я писал, что Иоси Сариду вовсе незачем было обращаться к арабам. Во всех своих так называемых «преступлениях» я признаюсь сам. И все подробно изложил. Как в Пурим разбирал арабские завалы и баррикады, как помогал выводить автобусы с туристами из-под града камней. Написал и о прошлых своих «преступлениях»: о раскопках на месте синагоги «Авраам-авину», о том, как сломал там забор в загоне для скота, принадлежавшем арабу. Согласно документам, выданным и официально оформленным израильскими властями, араб этот имел на загон все права, заплатил за него, а я не возместил арабу убытков. Подробно изложил, какие работы провел на кладбище. Как наводил там порядок, как вел себя в Меарат га-Махпела. Словом, признался во всех своих «нарушениях и бесчинствах».

Иоси Сарид ответил мне быстро. Он, видимо, понял едкий юмор моих признаний и ответил несколько странно. Он писал, что не намерен привлекать меня к суду, поскольку у нас с ним имеются идеологические разногласия.

Ответ его тоже был напечатан в газетах. Забавно, что газета «Га-Арец» вполне серьезно отнеслась к стилю моего письма. Видимо, с юмором у ее издателей не все благополучно. Значительные отрывки из моего письма «Га-Арец» цитировала полностью как доказательство того, что я действительно уголовник, признающийся в собственных преступлениях. Но не потрудилась отметить, что это «преступления» с точки зрения Иоси Сарида и Йегуды Литани, а не израильского закона.

Один суд все-таки состоялся — над лидером Кирьят-Арба равом Левингером. Он обвинялся в оскорблении чести израильского офицера. Суд был показательным и проходил в Хевроне. Свидетелями обвинения выступали упомянутый офицер и начальник пограничной охраны. При даче показаний начальник явно нервничал, его что-то мучило. Неожиданно он схватил ТАНАХ и срывающимся от слез голосом воскликнул: «Скажу всю правду!» И признался,что на него былооказано давление,что он не хотел выступать на суде, скрывался, но его нашли и твердо велели: «Ты должен говорить, как нужно!». Но теперь он считает необходимым рассказать, как поселенцы спасли ему жизнь, как вел себя в смертельно опасной ситуации Цви Кацовер, как помогли ему я, Элиэзер и Шмуэль. Потом слушание продолжалось уже при закрытых дверях, поскольку он говорил то,что не должны были слушать все. Позже нам стало известно, о чем все же он говорил: несмотря на погромную ситуацию в Хевроне, войска введены не были. Он лично обращался по этому вопросу к военному губернатору, но тот солдат не прислал. Солдаты появились только тогда, когда самое страшное уже было позади и баррикады разобраны. И только для того, чтобы арестовать евреев.

Судил рава Левингера военный суд, который не отличался объективностью и был назначен военной администрацией. Истец и прокурор — от них же, только защитник гражданский. Рав Левингер был оправдан. В связи с этим в Кирьят-Арба состоялась дружеская вечеринка. В адрес рава Левингера было сказано много теплых слов, выступали юристы, друзья. Рав Левингер был явно тронут.

После этих событий поведение наших солдат в Хевроне несколько изменилось: они стали останавливать арабов, требуя разобрать камни на дорогах, горящие покрышки, баррикады. Хоть чему-то научились от нас, жителей Кирьят-Арба. Бывало раньше, столкнувшись с чем-либо подобным, солдаты впадали в панику, по нескольку часов ждали, пока не прибудут люди из муниципалитета и не расчистят улицу. Теперь же все было проще.

Но у военных это получалось не так естественно, как у нас. Когда мы с Элиэзером останавливали арабов, требуя заняться расчисткой, это выглядело как обращение соседа к соседу: они жители Хеврона, и мы жители Хеврона, оба мол, заинтересованы в чистоте и порядке своего города, в элементарной безопасности движения на дорогах. Арабы с пониманием относились к нашим просьбам, были заинтересованы в хороших с нами отношениях. Когда же обращался с подобной просьбой солдат или офицер, то арабы делали удивленный вид. Поэтому солдаты чувствовали себя не так уверенно.

Тем временем мы с Элиэзером возобновили свои раскопки. Мы все еще ходили без оружия. Его отняли у нас и так и не вернули. За нас хлопотали многие, в том числе и Игаль Клайн — «министр иностранных дел Кирьят-Арба». Он обращался с этим вопросом к военному губернатору Хеврона и даже к высшим военным властям Иудеи и Самарии. Вопрос этот обсуждался на многочисленных заседаниях. Надо сказать, что в Кирьят-Арба были люди, явно выступавшие против меня и Элиэзера. Дескать, Элиэзер ходит с топором вместо автомата. Но таких кирьят-арбовцев, которые были против нас и считали нецелесообразным вернуть нам оружие, было немного.

Я мог бы привести цитату из газеты «Га-Арец», где сказано, что адвокат Гаэцни из Кирьят-Арба написал письмо с обвинениями в наш адрес. Мы с Элиэзером решили узнать, было ли в действительности такое письмо, и пошли домой к Гаэцни. Он ответил: то, что изложено в статье, не соответствует действительности. Тогда мы обратились к нему с просьбой — поскольку это клевета, не может ли он нам помочь: дать юридическую консультацию или написать опровержение в газету «Га-Арец»? Ответить соответствующим образом военному начальству Иудеи и Самарии с требованием огласить правду? Но от этого Гаэцни отказался.