Нет ни гнева, ни раздражения

В одном из писем (Ковец игрот, 2:22) наш учитель пишет: «Мне непонятно, почему здесь упомянута возможность того, будто я задет: какое отношение это имеет ко мне? Мне очень нравится все сказанное им на эту тему, и вообще я считаю чрезмерную чувствительность к этому чрезвычайно скверным качеством».

Тот, кто навещал нашего учителя, не раз слышал, как тот или другой человек просит у него, чтобы он не сердился на него, и он отвечает: «В моем магазине нет такого товара; я не знаю, что значит сердиться».

Следующую историю я слышал из уст большого мудреца Торы, р. М. М. Шульзингера, который рассказывал ее от имени своего дяди, большого мудреца Торы З. Чечика, а тот слышал об этом от самого участника событий.

Человек, нуждавшийся в денежной помощи, попросил у нашего учителя рекомендательное письмо, обращенное к одному богатому человеку в Тель-Авиве. Наш учитель согласился, но у него был обычай не упоминать имя адресата в начале письма, а только писать шалом (общее приветствие в начале письма) и «всего хорошего» (в конце), и поэтому он обусловил свое согласие тем, что это письмо не будет использовано более никаким иным образом.

И вот, тот богатый человек был чрезвычайно тронут письмом нашего учителя; он сразу дал крупную сумму денег. После столь блестящего успеха обладатель письма решился на то, чтобы использовать его повторно, и в тот же день обошел еще несколько человек; таким образом с помощью этого письма он сумел собрать приличную сумму денег.

Вернувшись домой, этот человек стал глубоко раскаиваться в том, что нарушил свое обещание показать письмо только тому, к кому оно было изначально обращено. Всю ночь он не сомкнул глаз; ему было ясно, что он должен попросить прощения у нашего учителя, но он не знал, как сможет стоять перед ним, как сможет открыть рот и признаться в своем тяжком грехе.

Под утро он отправился к нашему учителю, чтобы принять участие в ранней общественной молитве, которая постоянно устраивалась у него. На протяжении всей молитвы он пребывал в ужасе и страхе, думая о стыде, который ожидает его, когда он предстанет перед нашим учителем, — и кто знает, до какой степени тот будет недоволен им…

После молитвы наш учитель увидел его и подозвал к себе. Зубы его стучали, он не знал, как открыть рот, но наш учитель сказал ему: «Ничего не имею против тебя. Я знал, что так будет!»