Из цикла «Авраам бен Авраам», темы: Авраам бен Авраам, Зелиг Шахнович
Оба монаха стояли перед жертвами нападения, расставив руки словно в защитительной молитве. Если бы избиение продолжилось, удары пришлись бы по рукам юношей или крестам на их груди. Но на это не решилась даже озверевшая толпа.
«Послушайте, братья, — громким голосом отчетливо произнес высокий монах, — не вам решать, осквернил этот еврей святыню, или нет. Расследовать и судить — дело церкви».
«Мы тоже христиане, и знаем, как защитить Святую Богородицу и отомстить за нее», — прокричал кто-то. Толпа разразилась яростными воплями. Зарембо схватил истекающего кровью, обессилевшего еврея и втащил в церковный двор. Монах, что был ростом пониже, поднял с земли девочку. Молодые люди мгновенно на глазах у неистовствовавшего сборища захлопнули и заперли на засов тяжелые железные ворота. Толпа словно дикий зверь, из пасти которого вырвали добычу, ревела, не желая расходиться, выкрикивала проклятия и распевала гимны.
Монахи сидели на груде камней во внутреннем дворе до тех пор, пока старик не пришел в себя. Они попросили объяснить, что же произошло. Что вызвало ярость толпы? Действительно ли еврей осквернил икону Святой Богоматери? Зачем? Разве он не знал, что подвергает опасности как себя, так и жизнь своих собратьев в Вильне?
Добрые слова, юные благородные лица спасителей успокоили Цемаха. Вскоре он уже был в состоянии говорить. Несмотря на сильный еврейский акцент и слезы старика, молодые люди поняли, что он никогда раньше не бывал в Вильне и совершенно не знает ее улиц.
«Не пойму, как я попал на эту улицу? Я искал какогонибудь доктора, чтобы подлечить больное легкое. Меня зовут Цемах, и я известен всей округе как табачник. Я не знал, что здесь нужно обнажать голову из уважения к Святой Богоматери. Знай я это, зачем бы… никогда бы сюда ногой не ступил. Сегодня я впервые услышал о вашей святыне».
Зарембо громко рассмеялся. «Не говорите этого вслух, — предостерег он. — Такая неосведомленность произведет плохое впечатление на церковных иерархов».
Простодушие еврея убедило обоих монахов в его невиновности, и они решили не обсуждать это происшествие с епископом. Пока Зарембо расспрашивал табачника, Валентин позаботился о девочке. Он положил ее на траву под кронами деревьев и смыл кровь с лица. Страх и ужас, светившиеся во взоре девочки, постепенно сменились выражением благодарности к Создателю и тем добрым людям, которые были его посланниками. Длинные черные одежды и кресты напугали Эстер. Но сострадание и любовь, озарявшие лицо юноши, растопили ледяной страх; слезы, душившие ее, высохли, и она смогла улыбнуться: «Спасибо, добрый человек».
«Что они сделали с тобой, дорогое дитя, и почему?»
«Мы — евреи. И мы в изгнании».
«Это твой единственный грех?»
«Я не знаю. Может быть, это наказание Небес. Нам не следовало идти по этой улице. Но отец не виноват. Я увидела красивые купола и золотые ворота и попросилась туда, чтобы рассмотреть все это получше. Это моя вина».
Мгновение двадцатилетний монах вглядывался в глаза еврейской девочки. Свет благородной чистоты струился из ее очей и вливался в сознание и душу Валентина. Ангел спустился с небес и необыкновенно нежно коснулся юноши, который мог бы часами смотреть в чистые глаза девочки, непрерывно черпая благодать из этого источника, подобно путнику, утоляющему жажду у горного ручья.
Окольным путем монахи провели отца и дочь в свою келью, где предложили им воды, молока и вина. Цемах и Эстер выпили воды и съели хлеб, бывший в заплечном мешке Цемаха. От денег, предложенных монахами, табачник решительно отказался. Часом позже отец с дочерью, наконец, обрели силы для того, чтобы пройти тайной тропой за ворота в еврейскую часть города. Туда и провели их спасители.
«Валентин, — сказал Зарембо, — я думаю, что мы совершили доброе дело. Хотя, конечно, из-за этого можем пострадать. Чернь…»
«Народ должен уяснить, — Валентин был резок, — что церковь и те, кто ей служит, помогают попавшим в беду».
«Боюсь, что если бы мы не положили конец этому безобразию и дело дошло бы до епископа, кто знает, что произошло бы с бедным евреем. Что мы будем делать, когда святые отцы обо всем узнают?»
«Им давно уже следовало учить людей тому, что церковь обязана любить, а не ненавидеть».
«Ты наивен и по-прежнему смутно представляешь себе народ, его идеалы, судьбу. Ты забываешь об одном — о себе. Давай поразмыслим, что будет с нами, когда о происшествии станет известно. Если поверят, что мы укрыли осквернителя церкви, то всему конец. В лучшем случае нас вышвырнут из семинарии. Неизвестно, что еще они могут придумать».
Валентин поднял глаза к небесам. «Если церковь не может быть справедливой к невиновному, значит, она до сих пор погружена в языческий мрак и ей не стоит служить».
«Валентин, не забывай, что ты — сын графа Потоцкого. Дворяне могут определять себе судьбу сами, у них есть выбор. А я, Борис Зарембо, — нищий. Мой отец был деревенским учителем, не оставившим мне ничего, кроме увлечения теологией».
«Ты же знаешь, что мои родители заботятся о тебе».
«При условии, что я твой наставник, помогающий лучше овладеть делом. Но если история всплывет и нас ислючат из семинарии, то отвечать за все придется мне. У тебя другое положение. Ты — сын графа и наверняка найдешь какой-нибудь выход».
«Я не оставлю тебя, Зарембо».
продолжение следуетс разрешения издательства Швут Ами
Хаим Шапиро,
из цикла «Иди сынок»
Густой паровозный дым
Хаим Шапиро,
из цикла «Иди сынок»
Автобиографическая книга еврейского подростка из Польши
Хаим Шапиро,
из цикла «Иди сынок»
Шестая глава книги воспоминаний А. Шапиро
Ехезкель Ляйтнер,
из цикла «Спасение Торы из огня Катастрофы»
Евреи Шанхая в гетто.
Рав Ицхак Зильбер
Он не боялся Б-га и поэтому напал на бывших рабов, вышедших из Египта. Портрет народа, являющегося главным врагом евреев.
Хаим Шапиро,
из цикла «Иди сынок»
Автобиографическая книга еврейского подростка из Польши
Хаим Шапиро,
из цикла «Иди сынок»
Автобиографическая книга еврейского подростка из Польши
Доктор Яков Цацкис
Воспоминания известного хирурга и моэля доктора Якова Цацкиса, сделавшего десятки тысяч брит-мила уже взрослым русскоязычным баалей-тшува, о религиозном еврее рэб Менделе Москалике זצ"ל, тайно убитом КГБ
Хаим Шапиро,
из цикла «Иди сынок»
Вторая глава воспоминаний А. Шапиро — евреи в предвоенной Польше, Советская власть, атеизм
Хаим Шапиро,
из цикла «Иди сынок»
автобиографическая книга еврейского подростка из Польши
Ехезкель Ляйтнер,
из цикла «Спасение Торы из огня Катастрофы»
Красная Армия оккупирует Литву, Латвию и Эстонию. Теперь на ешиботников можно навесить двойной ярлык: они не только "служители культа", но и "перебежчики", т. к. однажды уже предпочли Литву Польше, оккупированной Советами.
Ехезкель Ляйтнер,
из цикла «Спасение Торы из огня Катастрофы»
«Б-жественное Провидение пожелало спасти Тору и учёных мужей от гибели. Вот почему ещё двадцатью годами раньше Г-сподь одному ему ведомыми путями начал подбирать и плести нити истории, из которых Он в итоге сплёл эпопею нашего спасения»