К возвращению из Арагона

К ВОЗВРАЩЕНИЮ ИЗ АРАГОНА ШЛОМО ИБН-ФАРУСАЛЯ⁸¹
Отсутствием долгим всем верным друзьям
Немало убавила дней чаровница.
Пленительный цвет ее щек не поблек,
И солнце ее красоты не затмится.
Она так нежна, и стройна, и тонка —
Браслетом свой стан охватить в состоянье.
Блеснет под накидкой хоть краешек лба —
Затмит он луны златоликой сиянье.
Хоть разоблачится она донага, —
Ее красота ей одежды заменит.
От смертников страсти — привет госпоже,
Привет одного из рабов да оценит!
За ночь наслажденья я душу отдам.
Пленили весь мир ее властные чары.
Лобзанья ее запивал бы вином,
Вино — поцелуйной рубиновой чарой!…
Но вот она бережно лютню берет
И держит, как мать дорогого ребенка,
И словно в уста его хочет вложить
Слова своей песни взволнованно звонкой.
Запела она о разлуке. И вдруг —
Так голос возвысила в скорби горячей,
Так слез-хрустали покатились из глаз,
Что сам уже плачу, и слез я не прячу!
Что с ланью прекрасной⁸²? — Иль разлучена
Она с Соломоном-вельможей надолго?
Он в странствие отбыл, достойно неся
Высокое бремя и власти, и долга.
Уехал — и города лик помрачен,
Но вновь озарится от края до края,
Когда, возвратившись, он вступит в него,
Ликующий прах городской попирая.
Земля его жаждет, любовью больна⁸³,
Но лишь он приблизится, боль ее схлынет.
Поникла с отъездом — с приездом его
Забудет разлуку, и скорбь ее минет.
Воссядь на свою колесницу, мой вождь,
Не мулы в нее впряжены, а Плеяды!
Пусть пышною тогою славы князей
Твой хвалится век, — обольщаться не надо:
Князьям лишь подол этой тоги пристал,
А ты ожерельем на ней заблистал!

בַּעְלַת כְּשָׁפִים

בַּעְלַת כְּשָׁפִים אֲשֶׁר אָרְכוּ נְדוּדֶיהָ
יָמִים, וְקָצְרוּ יְמֵי חַיֵּי יְדִידֶיהָ,
יָפָה כְשֶׁמֶשׁ — אֲבָל לֹא פָנְתָה לַעֲרֹב,
לֶחְיָהּ עֲרוּגָה — וְלֹא יִכְלוּ נְרָדֶיהָ,
רַכָּה, עֲנוּגָה מְשֻׁנֶּסֶת בְמָתְנָהּ, וְאֵין
לָהּ מַחֲגֹרֶת — לבַד חַד מִצְּמִידֶיהָ.
עָלְתָה בְלֶחִי אֲשֶׁר יַקְדִּיר לְבָנָה בְלִבְ‑
נָתוֹ, וְצָפְתָה בְעַד מָסַךְ רְדִידֶיהָ,
פָּשְׁטָה כְסוּתָהּ — וְלֹא נוֹתְרָה עֲרֻמָּה, אֲבָל
הַחֵן וְהַהוֹד וְהַיֹּפִי בְגָדֶיהָ.
שָׁלוֹם לְבַת הַיְּפִי מֵאֵת מְתֵי אַהֲבָה,
תִּשָּׂא גְבֶרֶת שָׁלוֹם אַחַד עבַדֶיהָ!
נַפְשִׁי פְּדוּת לֵיל אֲשֶׁר בּוֹ לַאֲסִירֶךְ פְּדוּת!
רַקָּה אֲדַמֶּה וְכֹה כָּל‑מַחֲמַדֶּיהָ.
שָׁתֹה וּמָצֹה שְׂפַת אֹדֶם וְרַוּת בְּצוּף
פִּיהָ — מְגָדַי, וּפִי הַכּוֹס — מְגָדֶיהָ.
פָּתְחָה לְשׁוֹרֵר שְׂפַת שָׁנִי, וְשָׁם חִבְּקָה
כִּנּוֹר כְּמוֹ אֵם וְהוּא כִצְעִיר יְלָדֶיהָ
סָמְכָה יְמִינָהּ, כְּאִלּוּ תֶאֱצַל מַעֲנֵה‑
פִיהָ לְפִיהוּ וְהָיָה מִלְּמוּדֶיהָ.
פָּתְחָה לְשׁוֹרֵר עֲלֵי פֵרוּד, וְעֵת חִנְּנָה
קוֹלָהּ ­‑ כְּקָט שֻׁפְּכוּ בִּבְכִי כְבֵדֶיהָ.
שָׁפְכָה בְדׁלַח בְּמֵי דִמְעָה, עֲדֵי פִזְּרָה
עֵינִי לְבִכְיָהּ פְּנִינֵי דַם עֲתוּדֶיהָ.
מַה לַצְּבִיָּה אֲשֶׁר תִּבְכֶּה, כּאִלּוּ שְׁלֹ‑
מֹה הַגְּבִיר נָד וְהָיָה מִנְּדוּדֶיהָ?
הַשַּׂר אֲשֶׁר יָאֲתָה מִשְׂרָה לְשִׁכְמוֹ, וְהִ‑
נֵּה הָאֲדָמָה כּחֶפְצוֹ יַעֲבִידֶהָ.
נָסַע — וְחָשְׁכוֹ פְנֵי עִיר אַחֲרָיו, כַּאֲשֶׁר
זָרְחוּ לְפָנָיו בְּשׁוּבוֹ כָּל‑צְדָדֶיהָ.
גָּבְהָה אֲדָמָה דְּרָכוּהָ פְעָמָיו, עֲדֵי
שָׂמָה מְרוֹמֵי זְבוּל תַּחַת צְעָדֶיהָ.
אֶרֶץ נְבוֹכָה כְּחוֹלַת אַהֲבָה צָמְאָה
אֵלָיו, וְעֵת שִׁחֲרָהּ — כִּבָּה יְקוֹדֶיהָ.
יָרְדָה פְלָאִים בְּנָסְעוֹ, אַךְ בְּשׁוּבוֹ בְנֹ‑
עַם תָאֳרוֹ שָכְחָה לִימֵי מְרוּדֶיהָ.
שׁוּבָה, שְׁלֹמֹה נְשִׂיאִי, רוֹם בְּמֶרְכַּבְתְךָ
וּצְלַח — הֲלֹא כָל‑בְּנֵי עַיִשׁ פְרָדֶיהָ!
לָבַשׁ זְמַנֶּךָ כְתֹנֶת הוֹד נשִׂיאִים, וְהֵם